. ВЫПИШИТЕ, ИЗОБРАЗИТЕЛЬНО-ВЫРАЗИТЕЛЬНЫЕ СРЕДСТВА. Известный казахстанский переводчик, прозаик, публицист Герольд Бельгер в эссе "Исполины духа. Пушкин - Гёте - Абай" писал: "В эпопее "путь Абая" Мухтара Ауэзова читаем: "Пушкин и Лермонтов. . оба они прошли свой жизненный путь вдали от степей, где жили предки Абая, и закончили жизнь в неведомых далях, чуждые и неизвестные казахам. Но за эту зиму оба стали так близки Абаю. . Явились из другого мира, изъяснялись на другом языке, Но отнеслись к нему приветливо, как родные. Двойники его в огорчениях и грусти, они, разгадав его душу, как бы говорили ему: " И ты своими мыслями подобен нам "В зрелом возрасте Абай почувствовал неизбывную тягу к творчеству Пушкина. Можно себе представить, как внимательно вдумчиво он вчитывался в роман "Евгений Онегин", с другой стороны, изучая по нему русское общество, русскую жизнь, язык, душу, культурного народа, который его, степняка, манил, с другой- тщательно выбирая из "энциклопедии русской жизни" такие фрагменты и мотивы, которые в переложении на казахский язык были бы доступны, понятны и действенны в эстетическом, воспитательном смысле для казахской среды конца 19 века. Преследуя эти цели Абай своеобразно-то точно, то вольно, то следуя оригиналу, то позволяя себе некоторые отклонения, оплаченные восприятием степняка, - перевел сесть отрывков из "Евгения Онегина", такие как "письмо Татьяны Онегину" и "песня Татьяны". Эти отрывки, предложенные Абаем на музыку, стали шедевром казахского поэтического искусства и мгновенно распространились по всей степи как ковер близкое, национальное творение". Мухтар Ауэзов в эпопее "Путь Абая" рассказывает читателям увлекательную историю перевода Абаем "письма Татьяны" на казахский язык. "С глубоким вздохом Абай вновь склонился над письмом Татьяны. "Какие искусные слова Не слова - дыхание, трепетное берите сердца. . Нежная глубина " -подумал он с восхищением. "Пусть их чуткие сердца вникнут в эту песню, они поймут ее как свою", - думалось ему. Поэтому-то он и решил перевести письмо Татьяны. Последние два дня он помогал ей заговорить на чужом ей казахском языке. Чем дальше, тем больше слов находит его Татьяна в мягком, побеждающе-нежном напеве. Все благороднее в своей грусти, все красноречивее становилась Дима девушка, покорившая его. Он сравнивает казахское письмо Татьяны с письмом, написанным по русски. Порой не так, как у Пушкина: Татьяна говорит иногда слишком обычными словами. Но это- невольная дань ее новым слушателям. . "​